[ЦГО]

Главная_страница
 События,новости
 История
 Архивы
 Библиотека_старинных_и_редких_изданий_и_публикаций
 Фотогалерея
 Персональные_страницы
 Ссылки_на_родственные_сайты
 Форум

Home

Царицынское
Генеалогическое
Общество

Герб Общества

основано

в 2006 году

* * *

В. К. Трутовский

Федор Кошка

Издание Историко-Родословного Общества в Москве
(М., 1915)

Из личной библиотеки Е. В. Астафьева

Оцифровка текста: Тамара Николаевна Астафьева
 

 

Младший сын первого, исторического Романовых боярина Андрея Кобылы, - Федор Андреевич, прозвищем Кошка, является одним из замечательнейших деятелей ХIV века и начала ХV. Судя по сохранившимся, довольно скудным к тому же, скорее намекам, чем определенным данным, это был замечательный дипломат, настоящий старорусский "муж совета". Тем интереснее, конечно, было бы выяснить возможно больше подробностей об его жизни и деятельности. Однако, несмотря на известное количество исторического материала, касающегося "боярина Федора Андреевича", пользоваться этим материалом приходится очень осторожно и с выборкой. Главная причина этого - существование одновременно с Кошкой, другого "Федора Андреевича", тоже боярина и в то же время "воеводы" - Свибла. А так как современные им документы, по обычаю того времени, при упоминании об известных и выдающихся деятелях эпохи, редко обозначали их прозвища, то разобраться в таких данных не всегда бывает легко. На этот раз, впрочем, можно до известной степени отделить все относящееся до Кошки, от относящегося к Свиблу, основываясь на мелких характерных подробностях документальных и летописных данных.

Вполне определенные указания на боярина Федора Андреевича Кошку, в хронологическом порядке, таковы:
Во-первых - подпись его "боярин Федор Андреевич", имеет с другим таким-же боярином, на второй духовной Великого Князя Дмитрия Иоановича Донского, в 1389 году
Во-вторых - запись в Никоновской летописи под 1391 г. о том, что "женил Великий Князь Михайло Александрович Тверской сына своего на Москве, у Федора у Кошки, Андреева сына". Сын этот был, как известно, князь Федор Михайлович Микулинский
В-третьих - отметка летописи о посылке его в Новгород, в 1393г., для подкрепления мирного докончания с Новгородцами: "И князь Великий Василий Дмитреевич посла к ним в Новгород Федора Кошку, Андреева сына Кобылина и Ивана Уду и Селивана и подкрепиша мир по старине и черной бор даша великому князю на всех волостях Новгородских". В первый раз для договора с Новгородцами о черном боре был послан, в 1384 году, Федор Свибл, Иван Уда и Александр Белевут, но посылка эта кончилась неудачей. Новгородская IV летопись так говорит об этом: "Той зимы приехаша от князя Дмитрия с Москвы бояре его черный бор брати по Новгородским волостям, Федор Свибло, Иван Уда, Александр Белевут и иные бояре; и тогда ездиша бояре Новгородские на Городище тягатися с княжими бояры о обидах и побегоша с Гороща Свиблова чадь, а об обидах исправы не учинив, а иные осташася низовци в городе добирати черного бору"
И, наконец, в-четвертых, важнейшее упоминание о Кошке, как о государственном деятеле- в грамоте Эдигея, знаменитого "деятеля ханов" Золотой Орды, присланной кн. Василию Дмитриевичу в 1409 году: "Добрые нравы и добрая душа и добрые дела были в Орде от Федора Кошки, добрый был человек, которые добрые дела ординские, то и тебе воспоминал, и то ся минуло; нынче же у тебя сын его Иван, казначей, твой любовник и старейшина, и ты из того слова и думы не выступаешь и старцев земских, ни думы, ни слова ни слушаешь".

Из этих данных, в особенности из последних двух, ясно вытекает, что боярин Федор Андреевич Кошка был человек думный, муж совета, государственный деятель в области внутренних и внешних дел.

Следующее документальное известие, кажется, можно спокойно отнести к Свиблу. Это - летописная запись под 1380 годом, когда, во время нашествия Мамая, Великий Князь Дмитрий Донской должен был временно покинуть Москву и отправиться к войску. Запись гласит так: "А на Москви воеводу своего остави у отца своего Киприана, митрополита всея Руси и у жены своей, у великия княгини Евдоки и у сынов своих у Василия и у Юрья, Федора Андреевича".

Свибл был боярин и воевода, то-есть военный человек и он упоминается еще, как начальный воевода в Мордовском походе 1377 года. Вполне естественно, что великий князь, покидая Москву для борьбы с грозным врагом и оставляя в ней всю свою семью, не мог лишить ее всякой охраны, на случай неудачи, и не поставить в главе ее одного из своих надежных и верных воевод. А факт подписи на второй духовной великого князя двух бояр Федоров Андреевичей, указывает, что и Свибл был как раз таким надежным военным деятелем. Поэтому эта летописная запись должна быть приурочена именно к нему, тем более, что Кошка звания воеводы не имел.

Последняя категория документальных известий, - неопределенного характера - это, во-первых, подпись одного лишь "боярина Федора Андреевича" на первой духовной Донского 1371 года и следующие слова второй его духовной: "... и что вытягал боярин мой Федор Андреевич на обчем реше Тов и Медынь и Смолян, а то сыну же моему князю Андрею".

Принимая во внимание выяснившийся уже из предыдущих данных характер боярина Кошки, как чисто гражданского деятеля с одной стороны, а с другой, что Свибл только в 1377 г. назван воеводою, и, повидимому, раньше только еще проходил низшие ступени воинской службы, думается, что оба эти последние указания должны быть всецело отнесены к боярину Кошке. К тому же выражение "вытягал на обчем реше" вполне соответствуют действиям этого деятеля во время позднейшей посылки его в Новгород, когда Новгородцы в конце концов все-же "черный бор даша великому князю на всех волостех Новгородских". Вытягать у Новгородцев такую дань мог только опытный и умный и привычный к этому делу "муж совета", но не брани, а Свибл к тому же так неудачно вел переговоры о черном боре в 1384 г., что едва ли ему было бы поручено что-либо "вытягивать на обчем реше" после того, как, по-видимому, именно он и был виноват в этой неудаче.

Итак, сводя все данные в одно целое, можно по справедливости отметить боярина Федора Андреевича Кошку, как одного из выдающихся и умнейших политических деятелей на Руси эпохи Донского и его сына. Несомненно и Свибл со своей стороны внес немало в общее дело устроения Московского Государства в эту знаменательную эпоху конца борьбы с татарским засильем, но уже в качестве воина и полководца и потому можно сказать, что оба они могли с полным правом и сознанием своих заслуг слушать знаменательные слова умиравшего героя Куликовской битвы, обращенные им к собравшимся к нему близким советникам и слугам:
"Родихся перед вами и при вас возростох и с вами царствовах. Землю Российскую держах. И мужествовах с вами на многи страны и противным страшен бых во бранех и поганыя низложих Божиею помощию и враги покорих. Великое княжение свое вельми укрепих, мир и тишину земли Русьстей сотворих, отчизну свою с вами соблюдох, еже ми предал Бог и родители мои. И вам честь и любовь даровах, под вами грады держах и великия власти и чада ваши любих и никому же зла не сотворих, ни силою что отъях, ни досадих, ни разграбих, ни избечествовах, но всех любих и в чести держах. И веселихся с вами, с вами и поскорбех. Вы не нарекостеся у меня бояре, но князи земли моей".

В числе приведенных выше данных о "боярах Федорах Андреевичах" не хватает еще одного, также неопределенного свойства. Но оно пропущено здесь умышленно, а упомянуто ниже, при разборе вопроса о семейном составе боярина Кошки.

Год смерти боярина Федора Андреевича не известен и единственно, что высказывалось в литературе по этому вопросу - это то, что он скончался после 1393 года, когда он ездил в Новгород "для докончанья мира" и до 1409 г., ибо в своей грамоте Эдигей говорит о нем, как уже о несуществующем и уже упоминает сына его, Ивана Федоровича, как его преемника. И только в недавней брошюре И. Филатова годом этим отмечен 1406 год, но на каких основаниях- неизвестно. При тщательном изучении эдигеевской грамоты и соображаясь с событиями на Руси в начале ХV века, можно ближе подойти к искомому решению. Ведь Эдигей только с 1398 года появляется в роли вершителя судеб Золотой Орды. Значит в это время Федор Андреевич не только был жив, но лишь только что начинал свои сношения с этим "делателем ханов". Из содержания грамоты ясно вытекает,что сношения эти были длительны и многочисленны. А так как Эдигей неодобрительно отзывается об Иване Федоровиче и упрекает Великого Князя за перемену отношений, говоря, что "нынеча же у тебя сын его Иван, твой любовник(любимец) и старейшина и ты из того слова и думы не выступаешь и старцев земских ни думы ни слова не слушаешь", можно думать, что помощь хана Шади-Бека, одного из ставленников Эдигея, оказанная великому князю в борьбе его с Витовтом в 1406-1408 годах, создалась несомненно под влиянием умного и осторожного старого боярина Федора Кошки. В 1408 году отношения с Ордой вдруг круто переменились, Эдигей напал на Москву, разгромил ее, и в следующем прислал свою вышеупомянутую грамоту. Поэтому, думается, не слишком рискованно будет предположить 1407-й год кончины боярина Федора Андреевича Кошки. Несомненно давнишние несогласия великого князя с Ордой не только сильно смягчались и сдерживались,но и давали такие благоприятные моменты, как, например, помощь Шади-Бека, только благодаря влиянию умудренного опытом, боярина Кошки, а когда его не стало-взяла верх неосторожность и энергия его не столь еще опытного сына.

Генеалоги показывают у боярина Федора Андреевича четырех сыновей и одну дочь,перечисляемых ниже. Но кто была его супруга? Из какого рода и как ее звали? На первый вопрос, т.е. относительно ее рода, нет никакого ответа ни в документальных данных, ни среди предположений. На второй же отвечает барон М.Л.Боде-Колычев,говоря, что ее звали Анастасией. Это же имя повторено и Н.И.Селифонтовым в его примечаниях к "Родословной дома Захарьиных-Юрьевых-Романовых по материалам И.П.Сахарова". В подтверждение своих слов бар. Боде ссылается на духовное завещание великой княгини Софии Витовтовны, однако кн. Н.Н. Голицын ясно доказал, что здесь произошла ошибка, lapsus calami, так как в этой духовной имени этого не встречается, и что бар. Боде очевидно хотел сослаться на духовную великого князя Василия Васильевича Темного, написанную до 1462 г., в которой сказано: "да что ми дала Настасья Федорова Андреевича село Мячково и с деревнями в куплю, а держати ей до своего живота; да что ми дала дочи ее Орина, Олексеева жена Игнатьевича свои селы на реце Москве в куплю же до своего живота, и те села Настасьины и Орины опосле их живота моей княгини". В завещании же великой княгини Софьи Витовтовны нет также и указания на дочь Анастасии, а только упоминание о "купле" села Мячкова.

Духовное завещание великого князя Василия Васильевича, не имеющее в подлиннике никакого указания на время его составления приурочивается исследователями ко времени около 1462 года. А так как боярин Федор Андреевич скончался во всяком случае до 1409 г., то на этом основании кн. Н.Н.Голицын поставил вопрос: "могла ли его (Федора Андреевича) жена жить в 1462 году ? Факт более 50-летнего вдовства возможен, но в бытовом отношении довольно редкий". Правда, такие факты не часты, но не очень редки и хотя данных о продолжительности жизни наших предков вообще и в частности о женском долголетии довольно таки скудны, но все же на основании синодиков, надгробий, родословных, вкладных и других подобных документов и завещаний, можно сказать, что старинные женщины отличались вообще долголетием, с одной стороны, и верностью памяти своих мужей, с другой. Особенно вторые или вообще последние, по времени, жены. Близкий к настоящему случаю факт как раз выясняется из напечатанной в вып. IV "Известий Русского Генеалогического Общества" статьи В.С.Арсеньева "Вкладная книга Брянского Сретенского монастыря". Среди приведенных из этой книги записей находится такая: "7176 (1668 г.) году сентебря в 15 день, дала в дом Пречистыя Богородицы княгиня Анна Васильевна по мужи своем по князе Дмитрию Тимофеевиче Трубецком..." Знаменитый деятель Смутного времени князь Д.Т.Трубецкой, потеряв в 1617 г. свою первую жену, через год, в 1618 г., женился во второй раз на Анне Васильевне Воронцовой и через 7 лет скончался, 24 июля 1625 г. И вот вдова его делает еще вклады в Брянский монастырь спустя 43 года после его смерти, или иначе, 50 лет после своего замужества. Известно также, например, что вдова великого князя Тверского Михаила Ярославича, убитого в Орде в 1318 г., Анна Дмитриевна, св. Анна Кашинская, пережила мужа почти на 50 лет.

Но быть может расчет лет возраста Анастасии послужит препятствием к признанию ее женой боярина Федора Андреевича? В те времена девушек рано выдавали замуж, лет 16-18-ти. Считая, что и Воронцова вышла за князя Трубецкого в этом возрасте, получится, что в 1668 г.(7176) ей было 68 лет. Возраст довольно обычный. Но сколько могло быть лет Анастасии и когда могла она выйти замуж? Сперва важно выяснить второй вопрос. Как видно будет ниже, в 1392 году жива была еще первая жена Федора Андреевича, очевидно мать его сыновей, в том числе конечно и Ивана Федоровича, в начале ХIV века занявшего место отца. Не будет рискованным предположить, что Федор Андреевич женился во второй раз незадолго до смерти, быть может даже в самый год своей кончины, т.-е. предположительно в 1406-1407 гг.Если Анастасия вышла за него замуж лет 16-18, то родиться она могла в самом конце 80-х или начале 90-х годов ХIV ст.,так что в 1462 году, если завещание Василия Темного было действительно написано в этом году, а не раньше, ей было 72-74 года - возраст для женщины того времени вовсе не редкий. В пользу же вообще возможности считать ее женой Федора Андреевича говорит и то,что село Мячково было куплено раньше великой княгиней Софьей Витовтовной, женой великого князя Василия Дмитриевича, скончавшейся в 1453 году. Как оно перешло к " Настасье Федора Андреевича" - неизвестно, но факт владения Анастасией этим селом, отдача его великому князю Василию Васильевичу, "прикуп" его женой великого князя Василия Дмитриевича, при котором Федор Андреевич Кошка вел и дела Ордынские и был первым лицом, невольно указывает на большую близость "Настасьи" к московскому великокняжескому семейству ХV века, почему и Мячково то уходит в это семейство, то в "Настасье", то снова возвращается к великому князю Московскому, который и оставляет его своей вдове, а не сыновьям, очевидно, как благоприобретенное, а не родовое.

Относительно упоминаемой в той же духовной Василия Темного дочери "Настасьи" - "Орины", жены Алексея Игнатьевича, кн. Н.Н.Голицын высказывает предположение, что муж ее был не кто иной как внук старшего брата боярина Федора Андреевича - Семена Андреевича, носившего прозвище "Жеребец" и, следовательно, внучатый племянник Кошки, боярин, убитый в Суздальском бою, в 1445 году. Соображение это принять нельзя никак. Во-первых, в духовной Орина названа "женой" Алексея Игнатьевича, - значит он был жив во время написания духовной, а во-вторых, она в таком случае приходилась бы мужу двоюродной теткой, т.е. в 5-й степени родства. Такого брака, тетки с племянником, никак нельзя допустить в ХV веке, когда очень строго соблюдались канонические правила, а Кормчая книга о недопустимости таких браков, в особенности когда они касаются кровного родства, т.е. родства одного рода, говорит очень ясно: "малый (двоюродный) дядя не женится на малой (двоюродной) племяннице своей (или на дочери двоюродного брата своего), потому что они в пятой степени". Поэтому в лице Алексея Игнатьевича надо искать какой-нибудь другой род.

Однако, даже и признав Анастасию супругой боярина Федора Андреевича, а Ирину его дочерью, все же можно в ней видеть лишь вторую и во всяком случае последнюю его жену, а не первую, мать всех его детей, из которых Иван Федорович был преемником своего отца, вслед за его смертью, а следовательно, вскоре после его последнего брака. Но кто же была первая его жена и как ее звали? Ответов на это нет, и отбросив в этом случае указания бар. Боде и Селифонтова на Анастасию, приходится начинать новые поиски, тем более желательные, что все известные по родословным и летописям дети боярина ФЕДОРА Андреевича, могли быть, по расчету времени, только от нее. К счастью, есть один известный памятник, к сожалению, и не вполне правильно описанный и не использованный в интересах родословия Романовых, который, повидимому, дает ответ на второй вопрос- об имени первой супруги боярина Кошки. Это - хранящееся в Троице-Сергиевой Лавре Евангелие 1392 г. описанное архим. Леонидом и изданное П.К.Симони.

Центр интереса Евангелия - в окладе его верхней части деревянного переплета, представляющем из себя толстую, богато разукрашенную чеканкой, сканью и финифтью, серебряную "деку" с изображениями святых и с "летописью". Эта летопись,вычеканенная по борту, кругом всего оклада и заполненная зеленою финифтью, гласит следующее: "В лето 6900 месяца марта, индикта 31 оковано бысть евангелие сие при велицем Князе Василие Дмитриевиче всея руси (и) при преосвященном киприяне митрополите киевском (и) всея руси повелением раба божия Федора Андреевича".

По мнению арх. Леонида, принятом и П.К.Симони, этот "раб Божий Федор Андреевич" должен быть боярин Федор Андреевич Кошка. " Рода не указано, говорит Симони, заказчиком было, конечно, лицо знатное и, как можно думать, это был весьма близкий к княжеской фамилии сановник боярин Московский Ф.А.Кошка". С этим предположением нельзя не согласиться, имея в виду все вышесказанное о боярине Кошке, во всяком случае стоявшем гораздо ближе к московским великим князьям Дмитрию Ивановичу Донскому и сыну его Василию Дмитриевичу, чем его одноименец боярин, и воевода, Свибл. К тому же едва- ли Свибл был еще жив в 1393 году, так как после 1384 г. имя его больше нигде не встречается. Тем больший интерес в таком случае приобретают изображения святых на окладе. Главные из них помещены в центр оклада, по сканному золоченому полю. На самом верху- дробница с изображением "рытьею" и финифтью Еммануила (Арх. Леонид читает "Михаил", но остатки букв надписи ясно дают "Еммануил",не говоря уже про тип изображения); ниже его- два чеканных ангела в рамах. В центре поля- чеканные же: Иисус Христос на престоле и по бокам Его, в отдельных , рамках двое святых, без надписей, в коих арх. Леонид, с полной вероятностью, основываясь на условных данных иконографии и "подлинников", видит тезоименитных святых великого князя и его супруги, т. е. св. Василия Великого и св. Софию. А боярин Кошка был особо близок ко двору Великого Князя и в свойстве с ним через брак своей дочери с кн. Микулинским. Под этими изображениями снова круглая дробница, на которой вырезан св. пророк Илья, по чтению арх. Леонида, а еще ниже, два поясных изображения мужской и женской фигуры с надписями у мужской: Федор, а у женской: Василисса (Арх. Леонид читает "Елизавета", но буквы ясно указывают на Василиссу). Несомненно это святые вкладчика, боярина Федора Андреевича и его супруги Василиссы. А раз это Евангелие было вкладом боярина Федора Кошки, то следовательно его супругу звали Василиссой. Таким образом имя матери всех сыновей боярина Кошки, первой его супруги, открывается благодаря этому Евангелию.

Кроме этих, главных изображений, есть еще несколько чеканных святых на самом окладе и ряд их, уже резанных, на "застенках". Однако, при первых надписи не сохранились и только можно предполагать, что в числе их есть св. Сергий Радонежский и св. Петр, митрополит Московский. При вторых же надписи очень ясны и поэтому легко восстановляются святые, здесь изображенные, а именно: св. Николай, Мирликийский чудотворец, св. Григорий Богослов, св. Иоанн Златоуст, св. Василий Великий, свв. Ефрем, Савва и Евфимий, св. Сергий Радонежский, св. Леонтий Ростовский и св. Петр, митрополит. Какое имеют отношение эти святые к вкладчику, сказать трудно. Но возможно, что застенки сделаны позже. Работа их совсем иная и "резь" изображений очень напоминает работу ХVII в.

По какому случаю был сделан этот вклад? П.К. Симони предполагает, что по случаю брака дочери боярина Федора Андреевича с сыном великого князя Тверского князем Федором Михайловичем Микулинским, состоявшегося в 1391 г. Однако промежуток в целый год между этим событием и временем вклада и, главное, отсутствие среди изображений малейшего указания и на имя новобрачной- Анны и ее мужа и на имена родителей последнего, заставляют пока отказаться от этого объяснения и считать вопрос о причинах вклада- открытым.

Таким образом, все известные по родословным и из летописи дети боярина Федора Андреевича были от первой его супруги, Василиссы NN, а именно:
1. Иван Федорович Кошкин, упоминаемый, между прочим, в грамоте Эдигея. От одного из сыновей его, Захария Ивановича, пошли Захарьины-Юрьевы-Романовы;
2. Федор Федорович, прозвищем Гольтяй;
3. Александр Федорович, прозвищем Беззубец;
4. Михаил Федорович, прозвищем Дурной;
5. Никифор Федорович;
и дочь Анна Федоровна, вышедшая в 1391 году замуж за сына великого князя Тверского Михаила Александровича, за князя Микулинского Федора Михайловича ("Женил князь Михаил Александрович Тверской сына своего в Москве у Федора у Кошки, Андреева сына")

От второй же супруги, Анастасии NN, у него была одна лишь дочь Ирина, вышедшая замуж за Алексея Игнатьевича NN и еще упоминаемая вместе с мужем и матерью около 1462 года.

Вот все, что можно пока сказать о боярине Федоре Кошке, несомненно очень крупном деятеле конца ХIV и начала ХV века на Руси.

В. К. Трутовский.

 

 

Copyright © Царицынское Генеалогическое Общество